После освобождения, чтобы быть неузнанным, сбрил бороду и с удостоверением на имя «помощника начальника перевязочного отряда Александра Домбровского»[14]:102 пробрался в Новочеркасск, где принял участие в создании Добровольческой армии. Являлся автором Конституции верховной власти на Дону, изложенной им в декабре 1917 года на совещании генералитета, в которой была предложена передача гражданской власти в армии — Алексееву, военной — Корнилову, а управление Донской области — Каледину. Это предложение было одобрено, подписано донским и добровольческим руководством и легло в основу организации управления Добровольческой армией[2]:306[8]. На основании этого исследователь биографии Деникина доктор исторических наук Георгий Ипполитов сделал вывод, что Деникин причастен к формированию первого антибольшевистского правительства в России, которое просуществовало один месяц, до самоубийства Каледина[2]:306.
Приступил в Новочеркасске к формированию частей новой армии, взяв на себя военные функции и отказавшись от хозяйственных. Первоначально, как и другие генералы, работал конспиративно, носил штатское платье и, как писал первопоходник Роман Гуль, был «больше похож на лидера буржуазной партии, чем на боевого генерала»[2]:296. В его распоряжении было 1500 человек и 200 патронов на одну винтовку. Ипполитов пишет, что оружие, средств на приобретение которого хронически недоставало, часто выменивалось у казаков в обмен на спиртное либо похищалось со складов разлагающихся казачьих частей. Со временем в армии появилось 5 орудий. Всего к январю 1918 года Деникину удалось сформировать армию в 4000 бойцов[2]:293. Средний возраст добровольца был невелик, и офицерская молодёжь называла 46-летнего Деникина «дедом Антоном»[2]:296.
В январе 1918 года ещё только формирующиеся части Деникина вступили в первые бои на Черкасском фронте с отрядами под командованием Владимира Антонова-Овсеенко, посланными Совнаркомом для борьбы с Калединым. Бойцы Деникина понесли большие потери, но достигли тактического успеха и сдержали наступление советских войск[2]:294. Фактически Деникин как один из основных и наиболее деятельных организаторов добровольческих частей нередко воспринимался на этом этапе как командующий армией. Функции командующего он также временно выполнял в периоды отсутствия Корнилова. Алексеев, выступая перед казачьим правительством Дона в январе, говорил, что Добровольческой армией командуют Корнилов и Деникин[2]:296.
В период формирования армии произошли изменения в личной жизни генерала — 25 декабря 1917 года (7 января 1918 года)[3]:50 он женился первым браком[14]:105. Ксения Чиж, за которой генерал ухаживал последние годы, приехала к нему на Дон, и они, не привлекая большого внимания, обвенчались в одной из церквей Новочеркасска[2]:298[14]:105. Восемь дней продлился их медовый месяц, который они провели в станице Славянской. После этого возвратился в расположение армии, отправившись сначала в Екатеринодар за генералом Алексеевым, а затем возвратившись в Новочеркасск. Всё это время для внешнего мира продолжал существовать конспиративно под чужим именем Домбровского[2]:298.
Встреча участников Добровольческой армии на символической могиле Корнилова. Пятый справа — Деникин. 1919 год
30 января (12 февраля) 1918 года был назначен командиром 1-й стрелковой (Добровольческой) дивизии. После подавления добровольцами в Ростове рабочего восстания штаб армии переместился туда. Вместе с Добровольческой армией в ночь с 8 (21) февраля на 9 (22) февраля 1918 года выступил в 1-й (Ледяной) кубанский поход[32], во время которого стал заместителем командующего Добровольческой армией генерала Корнилова. Сам Деникин так это вспоминал[2]:314:
Меня Корнилов назначил помощником командующего армией. Функции довольно неопределённые. Идея жуткая — преемственность.
Являлся одним из тех, кто убедил на совете армии в станице Ольгинской 12 (25) февраля 1918 года Корнилова принять решение двигаться армией в пределы Кубанской области. 17 (30) марта 1918 года он также способствовал убеждению Алексеевым Кубанской Рады о необходимости вхождения её отряда в состав Добровольческой армии. На совете, принявшем решение о штурме Екатеринодара, Деникин должен был после взятия города занять пост его генерал-губернатора[2]:320.
Штурм Екатеринодара, продолжавшийся с 28 (10) апреля по 31 марта (13 апреля) 1918 года, развивался для добровольцев неудачно. Армия несла тяжёлые потери, заканчивались боеприпасы, обороняющиеся имели численное превосходство. Утром 31 марта (13 апреля) 1918 года в результате попавшего в здание штаба снаряда погиб Корнилов. По преемственности от Корнилова и собственному согласию, а также в результате изданного Алексеевым приказа, Деникин возглавил Добровольческую армию, после чего отдал распоряжение прекратить штурм и готовиться к отступлению[14]:109.
Руководитель Белого движения[править | править вики-текст]
Начало командования Добровольческой армией[править | править вики-текст]
См. также: Добровольческая армия
Организационная структура Добровольческой армии, составленная Деникиным и Алексеевым 10 (23) июня 1918 года
Деникин вывел остатки Добровольческой армии к станице Журавской. Испытывая постоянное преследование и угрозу окружения, армия маневрировала, избегала железных дорог. Далее от станицы Журавской повёл войска на восток и вышел к станице Успенской. Здесь было получено известие о восстании донских казаков против советской власти. Отдал распоряжение форсированным маршем двигаться в сторону Ростова и Новочеркасска. С боем его войсками была взята железнодорожная станция Белая Глина. 15 (28) мая 1918 года, в разгар казачьего антибольшевистского восстания, добровольцы подошли к Ростову (занятому в то время немцами) и расположились в станицах Мечётинская и Егорлыкская на отдых и переформирование. Численность армии вместе с ранеными составляла около 5000 человек[14]:111.
Автор очерка о генерале, Юрий Гордеев, пишет, что Деникину в тот момент трудно было рассчитывать на своё главенство в антибольшевистской борьбе. Казачьи части генерала Попова (основная сила донского восстания) насчитывали более 10 тысяч человек. В начавшихся переговорах казаки потребовали наступления добровольцев на Царицын при наступлении казаков на Воронеж, но Деникин и Алексеев приняли решение, что сначала они повторят поход на Кубань для очистки района от большевиков. Тем самым был исключён вопрос о едином командовании, так как армии расходились в разные стороны[14]:111. Деникин на совещании в станице Манычской потребовал передачи 3-тысячного отряда полковника Михаила Дроздовского, пришедшего на Дон с бывшего Румынского фронта, из Донской в Добровольческую армию, и этот отряд был передан[14]:112.
Организация Второго Кубанского похода[править | править вики-текст]
См. также: Второй Кубанский поход
Командующий Добровольческой армией, конец 1918 или начало 1919 года
Деникин у могилы основателя Добровольческой армии Михаила Алексеева, Екатеринодар, 1918 год
Получив необходимый отдых и переформировавшись, а также усилившись отрядом Дроздовского, Добровольческая армия в ночь с 9 (22) на 10 (23) июня 1918 года в составе 8—9 тысяч бойцов под командованием Деникина начала 2-й Кубанский поход, завершившийся разгромом почти 100-тысячной кубанской группировки красных войск и взятием 4 (17) августа 1918 года столицы кубанского казачества, Екатеринодара[33].
В Екатеринодаре разместил свой штаб, а казачьи войска Кубани вошли в его подчинение. Армия под его контролем к тому времени составляла 12 тысяч человек, и её существенно пополнил 5-тысячный отряд кубанских казаков под командованием генерала Андрея Шкуро. Основным направлением политики Деникина во время пребывания в Екатеринодаре являлось решение вопроса о создании единого фронта антибольшевистских сил на Юге России, а основной проблемой являлись отношения с Донской армией. По мере развёртывания успеха добровольцев на Кубани и Кавказе его позиции в диалоге с донскими силами всё более укреплялись. Одновременно вёл политическую игру по замене на посту донского атамана Петра Краснова (до ноября 1918 года ориентировавшегося на Германию) на союзнически ориентированного Африкана Богаевского[14]:115.
Отрицательно высказывался об украинском гетмане Павле Скоропадском и созданном им при участии немцев государстве — Украинской державе, что осложняло отношения с немецким командованием и уменьшало приток добровольцев к Деникину с контролируемых немцами территорий Украины и Крыма[14]:115.
После смерти генерала Алексеева 25 сентября (8 октября) 1918 года занял пост главнокомандующего Добровольческой армией, объединив в своих руках военную и гражданскую власть[34]. На протяжении второй половины 1918 года Добровольческой армии под общим управлением Деникина удалось разгромить войска Северо-Кавказской советской республики и занять всю западную часть Северного Кавказа[14]:113.
Осенью 1918 — зимой 1919 гг., несмотря на противодействие со стороны Великобритании, войска генерала Деникина отвоевали Сочи, Адлер, Гагру, всю прибрежную территорию, захваченную весной 1918 года Грузией. К 10 февраля 1919 года войска ВСЮР заставили отступить грузинскую армию за реку Бзыбь. Эти бои деникинцев в ходе Сочинского конфликта позволили де-факто сохранить Сочи для России[35].
Главнокомандующий Вооружёнными силами Юга России[править | править вики-текст]
См. также: Вооружённые силы Юга России и Юг России (1919—1920)
Деникин принимает парад корниловских частей в Екатеринодаре, конец 1918 года
Командный состав Добровольческой армии: генералы А.П. Богаевский, А.И. Деникин, П.Н. Краснов. Станция Чир. 1918 г.
22 декабря 1918 года (4 января 1919 года) войска Южного фронта красных перешли в наступление, что вызвало развал фронта Донской армии. В этих условиях Деникину представилась удобная возможность подчинить себе казачьи войска Дона. 26 декабря 1918 года (8 января 1919 года) Деникин подписал соглашение с Красновым, согласно которому Добровольческая армия объединилась с Донской армией. При участии донских казаков Деникину также удалось в эти дни отстранить от руководства генерала Петра Краснова и заменить его Африканом Богаевским, причем возглавленные Богаевским остатки Донской армии были переподчинены напрямую Деникину. Такая реорганизация положила начало созданию Вооружённых сил Юга России (ВСЮР). Во ВСЮР также вошли Кавказская (позже Кубанская) армия и Черноморский флот[14]:119—120.
Деникин возглавил ВСЮР, избрав своим заместителем и начальником штаба давнего соратника, с которым вместе прошёл быховское заточение и оба Кубанских похода Добровольческой армии, генерал-лейтенанта Ивана Романовского. 1 (14) января 1919 года передал командование Добровольческой армией, ставшей теперь одним из подразделений ВСЮР, Петру Врангелю. В скором времени перевёл свою Ставку главнокомандующего ВСЮР в Таганрог.
Союзниками России по Антанте к началу 1919 года Деникин оказался воспринят как основной руководитель антибольшевистских сил на Юге России[14]:108—109. Ему удалось получить через черноморские порты от них в качестве военной помощи большое количество оружия, боеприпасов, снаряжения[14]:109.
Доктор исторических наук Владимир Кулаков разделяет деятельность Деникина как главнокомандующего ВСЮР на два периода: период наиболее крупных побед (январь — октябрь 1919 года), принёсших Деникину известность как в России, так и в Европе и США, и период разгрома ВСЮР (ноябрь 1919 — апрель 1920 г.), завершившийся отставкой Деникина[5].
Период наиболее крупных побед[править | править вики-текст]
См. также: Московская директива и Поход на Москву
Деникин и Романовский в штабном автомобиле ВСЮР марки «Audi», 1919 год
По данным Гордеева, Деникин располагал весной 1919 года армией в 85 тысяч человек[14]:121; по советским данным, армия Деникина ко 2 (15) февраля 1919 года составляла 113 тысяч человек[5]. Доктор исторических наук Владимир Федюк пишет, что у Деникина в этот период служило 25—30 тысяч офицеров[5][36].
В отчётах Антанты марта 1919 года делались выводы о непопулярности и плохом морально-психологическом состоянии войск Деникина, а также отсутствии у них собственных ресурсов для продолжения борьбы. Положение осложнили уход союзников из Одессы и её падение в апреле 1919 года с отступлением бригады Тимановского в Румынию и последующей её переправкой в Новороссийск, а также занятие большевиками 6 апреля Севастополя. При этом Крымско-Азовская Добровольческая армия закрепилась на перешейке Керченского полуострова, чем частично сняла угрозу вторжения красных на Кубань. В Каменноугольном районе основные силы Добровольческой армии вели оборонительные бои против превосходящих сил Южного фронта.
Плакат В. Дени
В этих противоречивых условиях Деникин подготовил весенне-летние наступательные операции ВСЮР, достигшие большого успеха[5]. Кулаков пишет, что согласно анализу документов и материалов «генерал проявил в это время свои лучшие военно-организаторские качества, нестандартное стратегическое и оперативно-тактическое мышление, показал искусство гибкого манёвра и правильного выбора направления главного удара»[5]. В качестве факторов успеха Деникина называются его опыт боевых операций Первой мировой войны, а также понимание того, что стратегия Гражданской войны отличается от классической схемы ведения войны[5].
Деникин в танковых частях своей армии, 1919 год
Кроме военных операций большое внимание уделял пропагандистской работе. Им было организовано осведомительное агентство, разрабатывавшее и использовавшее разные неординарные методы пропаганды. Для распространения листовок над позициями красных применялась авиация. Параллельно с этим агентура Деникина распространяла листовки в тыловых гарнизонах и местах расквартирования запасных частей красных с разнообразной дезинформацией в виде текстов «приказов-обращений» Председателя Реввоенсовета республики. Успешным пропагандистским ходом считается распространение среди вёшенских казаков-повстанцев листовок с информацией о том, что Совнарком подписал секретное письмо о поголовном истреблении казаков, склонившее восставших на сторону Деникина. Одновременно Деникин поддерживал боевой дух добровольцев собственной искренней верой в успех совершаемого дела и личной близостью к армии[2]:400—401[5].
Хотя соотношение сил весной 1919 года оценивается как 1:3,3 в штыках и саблях не в пользу белых при относительном равенстве в артиллерии, морально-психологическое преимущество было на стороне белых, что позволило им вести наступление против превосходящего противника и свести до минимума фактор недостатка материальных и человеческих ресурсов[5].
В течение поздней весны и начала лета 1919 года войскам Деникина удалось перехватить стратегическую инициативу. Он сосредоточил против Южного фронта, по оценке советского командования, 8—9 пехотных и 2 конные дивизии общей численностью 31—32 тысячи человек[2]:399. Разгромив в мае — июне большевиков на Дону и Маныче, войска Деникина повели успешное наступление вглубь страны. Его армии смогли овладеть Каменноугольным районом — топливно-металлургической базой юга России, войти на территорию Украины, а также занять обширные плодородные районы Северного Кавказа. Фронт его армий расположился выгнутой на север дугой от Чёрного моря восточнее Херсона до северной части Каспийского моря[14]:123.
Титульная страница номера ежедневной харьковской газеты «Новая Россия» от 22 июня (5 июля) 1919 года с объявлениями о приезде в Харьков генерала Деникина
Народ приветствует Деникина после взятия Царицына, июнь 1919 года
Парад в Харькове, 22 июня (5 июля) 1919 года. В центре Иван Романовский и Деникин
Широкая известность в пределах Советской России пришла к Деникину в связи с наступлением его армий в июне 1919 года, когда добровольческие войска взяли Харьков (24 июня (7 июля) 1919 года), Екатеринослав (27 июня (10 июля) 1919 года), Царицын (30 июня (13 июля) 1919 года). Упоминание его имени в советской прессе стало повсеместным, а сам он подвергался в ней ожесточённой критике. Деникин в середине 1919 года внушал советской стороне серьёзное опасение. В июле 1919 года Владимиром Лениным было написано обращение с названием «Все на борьбу с Деникиным!», ставшее письмом ЦК РКП(б) к организациям партии, в котором наступление Деникина называлось «самым критическим моментом социалистической революции»[37].
При этом Деникин в разгар своих успехов, 12 (25) июня 1919 года, официально признал власть адмирала Колчака как верховного правителя России и верховного главнокомандующего. 24 июня (7 июля) 1919 года Совет министров Омского правительства назначил Деникина заместителем верховного главнокомандующего в целях «обеспечения непрерывности и преемственности верховного командования»[38]:379.
3 (16) июля 1919 года поставил своим войскам Московскую директиву, предусматривающую конечной целью захват Москвы — «сердца России» (и одновременно с этим столицы большевистского государства). Войска ВСЮР под общим руководством Деникина начали свой Поход на Москву.
Генерал Деникин пробует пищу на благотворительном обеде, фото для пропагандистской прессы Юга России. 1919 год, Харьков
В середине 1919 года достиг больших военных успехов на Украине. В конце лета 1919 года его армиями были взяты города Полтава (3 (16) июля 1919 года), Николаев, Херсон, Одесса (10 (23) августа 1919 года), Киев (18 (31) августа 1919 года). При взятии Киева добровольцы соприкоснулись с частями УНР и Галицкой армии. Деникин, не признававший легитимности Украины и украинских войск, потребовал разоружения сил УНР и их возвращения по домам для последующей мобилизации. Невозможность нахождения компромисса привела к началу боевых действий между ВСЮР и украинскими силами, которые хоть и развивались успешно для ВСЮР, однако привели к необходимости воевать на два фронта одновременно. В ноябре 1919 года петлюровские и галицийские войска потерпели на Правобережной Украине полное поражение, армия УНР утратила значительную часть контролируемых территорий, а с галичанами был заключен мирный договор и военный союз, в результате которого Галицкая армия перешла в распоряжение Деникина и вошла в состав ВСЮР.
Сентябрь и первая половина октября 1919 года были временем наибольшего успеха сил Деникина на центральном направлении. Нанеся в августе — сентябре 1919 года в масштабном встречном сражении под Харьковом и Царицыном тяжёлое поражение армиям Южного фронта красных (командующий — Владимир Егорьев), деникинцы, преследуя разбитые красные части, стали стремительно продвигаться к Москве. 7 (20) сентября 1919 года они взяли Курск, 23 сентября (6 октября) 1919 года — Воронеж, 27 сентября (10 октября) 1919 года — Чернигов, 30 сентября (13 октября) 1919 года — Орёл и намеревались взять Тулу. Южный фронт большевиков рушился. Большевики были близки к катастрофе и готовились к уходу в подполье. Был создан подпольный Московский комитет партии, правительственные учреждения начали эвакуацию в Вологду.
Если 5 (18) мая 1919 года Добровольческая армия в Каменноугольном районе насчитывала в своих рядах 9600 бойцов, то после взятия Харькова, к 20 июня (3 июля) 1919 года она составляла 26 тысяч человек, а к 20 июля (2 августа) 1919 года — 40 тысяч человек. Вся численность ВСЮР, подчинённых Деникину, с мая по октябрь возросла постепенно с 64 до 150 тысяч человек.[5] Под контролем Деникина находились территории 16—18 губерний и областей общей площадью 810 тыс. кв. вёрст с населением в 42 миллиона.[39]
Период разгрома ВСЮР[править | править вики-текст]
Но с середины октября 1919 года положение армий Юга России заметно ухудшилось. Тылы были разрушены рейдом повстанческой армии Нестора Махно по Украине, прорвавшего в конце сентября фронт белых в районе Умани[40], к тому же против него пришлось снимать войска с фронта, а большевики заключили негласное перемирие с поляками и петлюровцами, высвободив силы для борьбы с Деникиным[К 2]. Из-за перехода с добровольческой на мобилизационную основу комплектования армии качество вооружённых сил Деникина падало, мобилизации не давали нужного результата, большое количество военнообязанных предпочитало под разными предлогами оставаться в тылу, а не в действующих частях. Ослабевала крестьянская поддержка. Создав количественное и качественное превосходство над силами Деникина на главном, орловско-курском, направлении (62 тысячи штыков и сабель у красных против 22 тысяч у белых), в октябре Красная армия перешла в контрнаступление: в ожесточённых боях, шедших с переменным успехом, южнее Орла малочисленным частям Добровольческой армии к концу октября войска Южного фронта красных (с 28 сентября (11 октября) 1919 года — командующий Александр Егоров) нанесли поражение, а затем стали теснить их по всей линии фронта. Зимой 1919—1920 годов войска ВСЮР оставили Харьков, Киев, Донбасс, Ростов-на-Дону.
Чествование текинцами бывших узников Быховской тюрьмы, 20 ноября (3 декабря) 1919 года. Сидят — бывшие «узники». В центре — генерал Деникин
24 ноября (7 декабря) 1919 года в разговоре с братьями Пепелевыми верховный правитель и верховный главнокомандующий русской армии А. В. Колчак впервые заявил о своём отречении в пользу А. И. Деникина[41], а в начале декабря 1919 года адмирал этот вопрос поднял перед своим правительством. 9 (22) декабря 1919 года Совет министров Российского правительства принял следующее постановление: «В целях обеспечения непрерывности и преемства всероссийской власти Совет министров постановил: возложить обязанности Верховного Правителя на случай тяжкой болезни или смерти Верховного Правителя, а также на случай отказа его от звания Верховного Правителя или долговременного его отсутствия на Главнокомандующего Вооружёнными силами на Юге России генерал-лейтенанта Деникина»[38]:379.
22 декабря 1919 года (4 января 1920 года) Колчак издал в Нижнеудинске свой последний указ, которым, «ввиду предрешения мною вопроса о передаче верховной всероссийской власти Главнокомандующему Вооружёнными силами на Юге России генерал-лейтенанту Деникину, впредь до получения его указаний, в целях сохранения на нашей Российской Восточной Окраине оплота государственности на началах неразрывного единства со всей Россией», предоставлял «всю полноту военной и гражданской власти на всей территории Российской Восточной Окраины, объединённой российской верховной властью», генерал-лейтенанту Григорию Семёнову[38]:379. Несмотря на то, что верховная всероссийская власть Деникину Колчаком так и не была передана, соответственно, не передавался никогда и сам титул «Верховный правитель»[42][38]:380, Деникин в своих мемуарах писал, что в обстановке тяжёлых поражений Вооружённых сил Юга России и политического кризиса он счёл совершенно неприемлемым «принятие соответственного наименования и функций» и отказался от принятия титула Верховного правителя, мотивируя своё решение «отсутствием официальных сведений о событиях на Востоке»[38]:380.
После отступления к началу 1920 года остатков Добровольческой армии в пределы казачьих областей, уже обладая полученным от Колчака титулом Верховного Правителя, Деникин пытался сформировать так называемую южнорусскую модель государственности, основанную на объединении государственных начал добровольческих, донских и кубанских руководств. Для этого упразднил Особое совещание и создал вместо него Южнорусское правительство из представителей всех сторон, которое и возглавил, оставаясь в качестве главнокомандующего ВСЮР. Вопрос необходимости широкой коалиции с представителями казачьего руководства потерял актуальность к марту 1920 года, когда армия отступила к Новороссийску, утратив контроль над казачьими областями[43].
Деникин с семьёй на английском миноносце, Новороссийск, март 1920 года
Предпринял попытку задержать отступление своих войск на линии рек Дон и Маныч, а также на Перекопском перешейке, и приказал в первых числах января 1920 года занять оборону на этих рубежах. Он рассчитывал дождаться весны, получить новую помощь Антанты и повторить наступление в центральную Россию. Пытавшиеся во второй половине января прорвать стабилизировавшийся фронт красные конные армии понесли большие потери под Батайском и на реках Маныч и Сал от ударной группы Донской армии генерала Владимира Сидорина. Окрылённый этим успехом, 8 (21) февраля 1920 года Деникин приказал своим войскам перейти в наступление. 20 февраля (4 марта) 1920 года войска добровольцев на несколько дней взяли Ростов-на-Дону. Но новое наступление войск Кавказского фронта красных 26 февраля (10 марта) 1920 года вызвало ожесточённые бои у Батайска и Ставрополя, а у станицы Егорлыкской произошло встречное конное сражение армии Семёна Будённого с группой Александра Павлова, в результате чего конная группа Павлова была разбита, и войска Деникина начали общее отступление по всему фронту на юг на более чем 400 км.[14]:143—144
4 (17) марта 1920 года издал директиву войскам переправиться на левый берег реки Кубань и занять по ней оборону, но разложившиеся войска не выполнили этих распоряжений и начали паническое отступление. Донская армия, которой было предписано занять оборону на Таманском полуострове, вместо этого, смешавшись с добровольцами, отступала к Новороссийску. Кубанская армия также ушла с позиций и откатывалась к Туапсе[14]:144. Беспорядочное скопление войск у Новороссийска и промедление с началом эвакуации стали причиной Новороссийской катастрофы, которая нередко вменяется в вину Деникину. Всего из района Новороссийска морем в Крым 26—27 марта (8)— (9) апреля 1920 года удалось переправить около 35[44]:54-40 тысяч солдат и офицеров[14]:145. Сам же генерал со своим начальником штаба Романовским вступил в Новороссийске на борт миноносца «Капитан Сакен» одним из последних[45].
Отставка с поста главнокомандующего ВСЮР[править | править вики-текст]
В день отставки с поста главнокомандующего Вооружёнными Силами Юга России, Феодосия, 4 (17) апреля 1920 года
В Крыму 27 марта (9 апреля) 1920 года разместил свою Ставку в Феодосии в здании гостиницы «Астория». В течение недели он проводил реорганизацию армии и мероприятия по восстановлению боеспособности войск. При этом в самой армии, за исключением цветных частей и большинства кубанцев, нарастало недовольство Деникиным.
Памфлеты разносили по свету поистине страшное обвинение: как Колчак и Деникин предавали друг друга и Россию…
— Деникин, Антон Иванович. Очерки русской смуты. Глава III. Наступление ВСЮР весною 1919 года: освобождение Дона и Крыма, взятие Харькова, Полтавы, Екатеринослава и Царицына. «Московская директива». Внутренние настроения
Особое недовольство выражал оппозиционный генералитет. В этих условиях Военный совет ВСЮР в Севастополе принял рекомендательное решение о целесообразности передачи Деникиным командования Врангелю. Чувствуя ответственность за военные неудачи и следуя законам офицерской чести, написал председателю Военного Совета Абраму Драгомирову письмо, в котором сообщил, что планирует подать в отставку и созвал заседание совета с целью избрания себе преемника[44]:55. 4 (17) апреля 1920 года назначил главнокомандующим ВСЮР генерал-лейтенанта Петра Врангеля и в тот же день вечером вместе с бывшим начальником штаба Романовским, также подавшим в отставку, на английском миноносце оставил Крым и выехал в Англию с промежуточной остановкой в Константинополе, навсегда покинув пределы России[14]:146.
5 (18) апреля 1920 года в Константинополе в непосредственной близости от Деникина оказался убит его начальник штаба Иван Романовский, что стало для Деникина тяжелейшим ударом[15]. В тот же вечер со своей семьёй и детьми генерала Корнилова перешёл на английское госпитальное судно, а 6 (19) апреля 1920 года на дредноуте «Мальборо» отбыл в Англию, по собственным словам, с чувством «неизбывной скорби».
Летом 1920 года Александр Гучков обратился к Деникину с просьбой «довершить патриотический подвиг и особенным торжественным актом облечь барона Врангеля… преемственной всероссийской властью», однако он отказался подписать такой документ[38]:380.
Политика Деникина на подконтрольных территориях[править | править вики-текст]
Основная статья: Политика Антона Деникина
Деникин и члены его Особого совещания — правительства Юга России. Лето 1919 года, Таганрог
На территориях, контролируемых Вооружёнными Силами Юга России, вся полнота власти принадлежала Деникину как главнокомандующему. При нём действовало Особое совещание, исполнявшее функции исполнительной и законодательной власти. Обладая по сути диктаторской властью и будучи сторонником конституционной монархии, Деникин не считал себя вправе (до созыва Учредительного собрания) предопределять будущее государственное устройство России. Он старался сплотить как можно более широкие слои населения вокруг Белого движения под лозунгами «Борьба с большевизмом до конца», «Великая, Единая и Неделимая Россия», «Политические свободы», «Закон и порядок». Такая позиция была объектом критики как справа, со стороны монархистов, так и слева, из либерально-социалистического лагеря. Призыв к воссозданию единой и неделимой России встречал сопротивление со стороны казачьих государственных образований Дона и Кубани, добивавшихся автономии и федеративного устройства будущей России, а также не мог быть поддержан националистическими партиями Украины, Закавказья, Прибалтики.[46]:121—122
Реализация деникинской власти была несовершенной. Хотя формально власть принадлежала военным, которые с опорой на армию формировали политику Белого Юга, но на практике Деникину не удалось установить твёрдый порядок ни на контролируемых территориях, ни в армии.[47]:166
При попытках решения рабочего вопроса было принято прогрессивное рабочее законодательство с 8-часовым рабочим днём и мерами по охране труда, которое из-за полного развала промышленного производства и недобросовестных действий собственников, использовавших своё временное возвращение к власти на предприятиях как удобную возможность спасти своё имущество и перевести капиталы за границу, не нашло практического претворения в жизнь.[48]:88-89 В то же самое время любые рабочие демонстрации и забастовки рассматривались исключительно как политические и подавлялись силой, а независимость профсоюзов не признавалась.[47]:166
Правительство Деникина не успело полностью осуществить разработанную им земельную реформу, в основу которой должно было лечь укрепление мелких и средних хозяйств за счёт казённых и помещичьих земель. В современной российской и украинской историографии, в отличие от более ранней советской, не принято называть аграрное законодательство Деникина ориентированным на защиту интересов помещичьего землевладения.[49]:187 При этом правительству Деникина не удалось полностью воспрепятствовать стихийному возвращению помещичьего землевладения со всеми его отрицательными последствиями для реализации земельных реформ.[49]:188
В национальной политике Деникин придерживался концепции «единой и неделимой России», что не допускало обсуждения какой-либо автономии либо самоопределения территорий, входивших в состав бывшей Российской империи в довоенных границах. Принципы национальной политики в отношении территории и населения Украины нашли отражение в «Обращении Деникина к населению Малороссии» и не допускали права украинского народа на самоопределение.[50][51] Не допускалось и казачьей автономии — Деникин осуществил репрессивные меры против попыток создания собственного федеративного государства кубанским, донским и терским казачеством: ликвидировал Кубанскую Раду и произвёл перестановки в Правительстве казачьих областей.[52] В отношении еврейского населения проводилась особая политика. Ввиду того что среди руководителей большевистских структур значительную часть составляли евреи, в среде Добровольческой армии было принято считать любых евреев потенциальными соучастниками большевистского режима.[53] Деникин был вынужден издать приказ о запрете евреям вступать в Добровольческую армию на офицерские должности. Хотя аналогичное распоряжение по поводу солдат Деникиным не было издано, но искусственно завышенные требования к принимаемым в армию новобранцам-евреям привели к тому, что вопрос об участии во ВСЮР евреев «решился сам собой».[54] Сам Деникин неоднократно обращался с призывом к своим командирам «не настраивать одну национальность против другой», но слабость его власти на местах была такова, что он не смог предотвратить погромы, особенно при условиях, когда и само пропагандистское агентство правительства Деникина ОСВАГ вело антиеврейскую агитацию — например, в своей пропаганде оно ставило знак равенства между большевизмом и еврейским населением и призывало к «крестовому походу» против евреев.[55]
Прибытие Деникина в английскую союзническую миссию, 1919 год, Таганрог
В своей внешней политике ориентировался на признание подконтрольного ему государственного образования со стороны стран Антанты. С укреплением своей власти в конце 1918 года и образованием ВСЮР в январе 1919 года Деникину удалось заручиться поддержкой Антанты и получать её военную помощь на протяжении всего 1919 года. За время своего правления Деникин не поставил задачи международного признания своего правительства со стороны Антанты, эти вопросы решались уже его преемником Врангелем в 1920 году.[56]
Отрицательно относился к идее формирования коалиционного законодательного правительства антибольшевистских сил на Юге России, скептически относился к государственным способностям своих донских и кубанских союзников, полагая, что подчинённая ему территория «могла бы дать представительный орган интеллектуально не выше губернского земского собрания».[57]
Деникин и Врангель на параде в Царицыне, 1919 год
С середины 1919 года обозначился крупный конфликт между Деникиным и Врангелем, одним из возвысившихся к этому времени военачальников Добровольческой армии. Противоречия не носили политического характера[58]: причинами разногласий являлась разница в видении двумя генералами вопроса выбора союзников и дальнейшей стратегии для сил Белого движения на Юге России, которая быстро перешла в плоскость взаимных обвинений и диаметрально противоположных оценок одних и тех же событий[59]. Начальной точкой конфликта исследователями называется игнорирование Деникиным в апреле 1919 года секретного рапорта Врангеля, в котором он предлагал сделать царицынское направление наступления белых армий приоритетным[58]. Деникиным позднее была издана Московская директива наступления, которая после её неудачи была публично раскритикована Врангелем. К концу 1919 года между генералами разгорелась открытая конфронтация, Врангель зондировал почву по смене генерала Деникина[44]:53, но в январе 1920 года подал в отставку, покинул территорию ВСЮР и уехал в Константинополь, пребывая там до весны 1920 года. Конфликт Деникина и Врангеля способствовал возникновению раскола в белом лагере, он продолжился также и в эмиграции.
Репрессивная политика правительства Деникина оценивается сходной с политикой Колчака и других военных диктатур[60], либо называется более жёсткой, чем у других белых образований, что объясняется большим ожесточением Красного террора на Юге в сравнении с Сибирью или другими районами[61]. Сам Деникин ответственность за организацию Белого террора на Юге России переносил на самодеятельность своей контрразведки, утверждая, что она становилась «иногда очагами провокации и организованного грабежа»[60]. В августе 1918 года последовало его распоряжение предавать по распоряжению военного губернатора виновных в установлении советской власти «военно-полевым судам войсковой части Добровольческой армии»[61]. В середине 1919 года репрессивное законодательство было ужесточено принятием «Закона в отношении участников установления в Российском государстве советской власти, а равно сознательно содействовавших её распространению и упрочению», согласно которому лица, явно причастные к установлению советской власти, подлежали смертной казни, соучастным предусматривались «бессрочная каторга», или «каторжные работы от 4 до 20 лет», или «исправительные арестантские отделения от 2 до 6 лет», более мелким нарушениям — тюремное заключение от месяца до 1 года 4 месяцев или «денежное взыскание» от 300 до 20 тысяч рублей[61]. Кроме того, «опасение возможного принуждения» было исключено Деникиным из раздела «освобождения от ответственности», поскольку, согласно его резолюции, оно «трудноуловимо для суда»[61]. При этом Деникин с собственными пропагандистскими целями[60] поставил задание изучать и документировать результаты Красного террора. 4 апреля 1919 года по его распоряжению была создана Особая следственная комиссия по расследованию злодеяний большевиков.
В эмиграции[править | править вики-текст]
Межвоенный период[править | править вики-текст]
Уход от политики и период активной литературной деятельности[править | править вики-текст]
См. также: Литературная деятельность Антона Деникина
Направляясь с семьёй из Константинополя в Великобританию, Деникин сделал остановки на Мальте и в Гибралтаре. В Атлантическом океане корабль попал в сильную бурю[8]. Прибыв в Саутгемптон, он 17 апреля 1920 года выехал в Лондон, где был встречен представителями британского военного министерства, а также генералом Хольманом и группой русских деятелей, в числе которых были бывший лидер кадетов Павел Милюков и дипломат Евгений Саблин, который вручил Деникину благодарственную и приветственную телеграмму из Парижа, отправленную в русское посольство в Лондоне на имя Деникина с подписями князя Георгия Львова, Сергея Сазонова, Василия Маклакова и Бориса Савинкова[8]. Лондонская пресса (в частности, «Таймс» и «Дэйли Геральд») отметила приезд Деникина почтительными статьями в адрес генерала[8].
Встреча семьи Деникина с семьёй писателя Шмелёва в Капбретоне, Франция, 1926 год
Пробыл в Великобритании несколько месяцев, сначала живя в Лондоне, а затем в Певенси и Истборне (Восточный Суссекс)[14]:147. Осенью 1920 года в Великобритании была опубликована телеграмма лорда Кёрзона Чичерину, в которой тот отмечал, что именно его влияние способствовало убеждению Деникина оставить пост главнокомандующего ВСЮР и передать его Врангелю. Деникин в «Таймс» категорически опроверг заявление Кёрзона о каком-либо влиянии лорда на оставление им поста главнокомандующего ВСЮР, объяснив оставление причинами сугубо личными и требованием момента, а также отказался от предложения лорда Кёрзона участвовать в заключении перемирия с большевиками и сообщил, что:
Как раньше, так и теперь я считаю неизбежной и необходимой вооружённую борьбу с большевиками до полного их поражения. Иначе не только Россия, но и вся Европа обратится в развалины.
— [8]:653-654
В знак протеста против желания британского правительства заключить мир с Советской Россией в августе 1920 года покинул Англию и переехал в Бельгию, где поселился с семьёй в Брюсселе[8]:654-655 и приступил к написанию своего фундаментального документального исследования о Гражданской войне — «Очерков русской смуты». Накануне Рождества в декабре 1920 года генерал Деникин писал своему коллеге, бывшему главе английской миссии на Юге России генералу Бриггсу:
Я совершенно удалился от политики и ушёл весь в историческую работу. Доканчиваю первый том «Очерков», охватывающих события русской революции от 27 февраля до 27 августа 1917 года. В своей работе нахожу некоторое забвение от тяжёлых переживаний.
— [8]:656
Антон Деникин с дочерью Мариной на пороге своего дома в предместье Парижа, коммуна Севр, 1933 год
Гордеев пишет, что в этот период Деникин принял решение отказаться от дальнейшей вооружённой борьбы в пользу борьбы «словом и пером». Исследователь позитивно высказывается о данном выборе и отмечает, что благодаря ему история России конца XIX — начала XX веков «получила замечательного летописца»[14]:148.
В июне 1922 года[14]:149 из Бельгии переехал в Венгрию, где жил и работал до середины 1925 года. За три года жизни в Венгрии он трижды сменил место жительства. Сначала генерал поселился в Шопроне, затем провёл несколько месяцев в Будапеште, а после этого снова поселился в провинциальном местечке вблизи озера Балатон[8]:661. Здесь была завершена работа над последними томами «Очерков», которые были изданы в Париже и Берлине, а также с сокращениями были переведены и изданы на английском, французском и немецком языках. Выход этого сочинения несколько поправил материальное положение Деникина и дал ему возможность искать более удобное место для проживания. В это время давний друг Деникина генерал Алексей Шапрон дю Ларре женился в Бельгии на дочери генерала Корнилова и письмом пригласил генерала вернуться в Брюссель, что и послужило поводом к переезду. Пробыл в Брюсселе с середины 1925 года до весны 1926 года[8].
Весной 1926 года поселился в Париже, являвшемся центром русской эмиграции. Здесь занялся не только литературной, но и общественной деятельностью. В 1928 году он написал сочинение «Офицеры», основная часть работы над которым проходила в Капбретоне, где Деникин часто общался с писателем Иваном Шмелёвым[22]. Далее Деникин начал работу над автобиографической повестью «Моя жизнь». Одновременно он часто выезжал в Чехословакию и Югославию для чтения лекций по русской истории[14]:150. В 1931 году завершил работу «Старая армия», представлявшую военно-историческое исследование Русской императорской армии до и во время Первой мировой войны[14]:151.
Политическая деятельность в эмиграции[править | править вики-текст]
Деникин в Париже, 1938 год
С приходом в Германии к власти нацистов выступил с осуждением политики Гитлера. В отличие от ряда эмигрантских деятелей, планировавших участвовать в боевых действиях против Красной армии на стороне иностранных государств, недружественных СССР, выступал за необходимость поддержки Красной армии против любого иностранного агрессора, с последующим пробуждением русского духа в рядах этой армии, который, по замыслу генерала, и должен свергнуть большевизм в России и при этом сохранить у России саму армию[14]:151.
В целом Деникин сохранил авторитет в среде русской эмиграции, однако часть белой эмиграции и последующих волн русской эмиграции относилась к Деникину критично. Среди них был преемник на посту главнокомандующего ВСЮР Пётр Врангель[62], писатель Иван Солоневич[63], философ Иван Ильин[62] и другие. За военно-стратегические просчёты во время Гражданской войны Деникина критиковали такие заметные деятели эмиграции, как военный специалист и историк генерал Николай Головин, полковник Арсений Зайцов[62] и другие. Сложные отношения, связанные с расхождением во взглядах на дальнейшее продолжение белой борьбы, были у Деникина и с Русским общевоинским союзом (РОВС), военной эмигрантской организацией бывших участников Белого движения.
В сентябре 1932 года группой близких к Деникину бывших военнослужащих Добровольческой армии была создана организация «Союз добровольцев». Новосозданная организация обеспокоила руководство РОВС, претендовавшего на лидерство в организации воинских союзов в эмигрантской среде. Деникин поддержал создание Союза добровольцев и считал, что РОВС в начале 1930-х гг. находился в кризисе[64]. Возглавлял Союз добровольцев[65][66].
В 1936 году основал газету «Доброволец», которая до 1938 года издавалась в Париже Г. Д. Лесли при участии Союза добровольцев, на страницах которой публиковались статьи Деникина[65]. Всего вышло три номера в феврале каждого года, и приурочены они были к годовщине Первого Кубанского (Ледяного) похода[67].
В конце 1938 года проходил свидетелем по делу Надежды Плевицкой о похищении начальника РОВС генерала Евгения Миллера и пропаже генерала Николая Скоблина (мужа Плевицкой). Его появление на суде во французской газетной прессе 10 декабря 1938 года рассматривалось как сенсация[68]. Дал показания, в которых выразил недоверие Скоблину и Плевицкой, а также выразил уверенность в причастности обоих к похищению Миллера[69]
Вторая мировая война[править | править вики-текст]
Накануне Второй мировой войны Деникин прочитал в Париже лекцию «Мировые события и русский вопрос», которая впоследствии в 1939 году была издана отдельной брошюрой[14]:152. В этой книге «Мировые события и русский вопрос» он обозначил свои позиции в связи с надвигающейся войной, участие СССР в которой представлялось неизбежным: «Нельзя – говорят одни – защищать Россию, подрывая её силы свержением власти… Нельзя – говорят другие – свергнуть советскую власть без участия внешних сил, хотя бы и преследующих захватные цели… Словом, или большевистская петля, или чужеземное иго. Я же не приемлю ни петли, ни ига. Верую и исповедую: Свержение советской власти и защита России»[70].
Деникин с женой в местечке Мимизан во время немецкой оккупации Франции, начало 1940-х гг.[8]:584-585
Начало Второй мировой войны (1 сентября 1939 года) застало генерала Деникина на юге Франции в деревне Монтэй-о-Виконт, куда он выехал из Парижа для работы над своим трудом «Путь русского офицера». Согласно авторскому замыслу, эта работа должна была являться одновременно введением и дополнением к «Очеркам русской смуты»[22]. Вторжение немецких войск на территорию Франции в мае 1940 года заставило Деникина принять решение спешно покинуть Бург-ла-Рэн (под Парижем) и на машине одного из своих соратников полковника Глотова выехать на юг Франции к испанской границе. В Мимизане к северу от Биаррица машину с Деникиным настигли немецкие моторизованные части[22]. Вместо Деникина была арестована и заключена немцами под арест его супруга Ксения Васильевна. После короткого заключения она была отпущена и супруги продолжали проживать на том же месте под контролем немецкой комендатуры и Гестапо[2]:566 Многие из книг, брошюр и статей, написанных Деникиным в 1930-е годы, оказались в списке запрещённой литературы на территории, контролируемой Третьим рейхом, и были изъяты.
Отказался регистрироваться в немецкой комендатуре как лицо без гражданства (которыми являлись русские эмигранты), мотивировав это тем, что он является подданным Российской империи, и это подданство у него никто не отбирал[2]:566.
В 1942 году немецкие власти снова предложили Деникину сотрудничество и переезд в Берлин[71], на этот раз требуя, согласно гипотезе Ипполитова, чтобы он возглавил антикоммунистические силы из числа русских эмигрантов под эгидой Третьего рейха, но получили решительный отказ генерала[2]:560—563.
Гордеев, ссылаясь на полученные в архивных документах сведения, приводит информацию, что в 1943 году Деникин на личные средства направил Красной армии вагон с медикаментами, чем озадачил Сталина и советское руководство. Было принято решение медикаменты принять, а имя автора их отправки не разглашать[14]:153.
Оставаясь убеждённым противником советского строя, призывал эмигрантов не поддерживать Германию в войне с СССР (лозунг «Защита России и свержение большевизма»), неоднократно называя всех сотрудничающих с немцами представителей эмиграции «мракобесами», «пораженцами» и «гитлеровскими поклонниками»[14]:154.
При этом, когда осенью 1943 года в Мимизане, где проживал Деникин, был расквартирован один из восточных батальонов вермахта, смягчил своё отношение к рядовым военнослужащим из бывших советских граждан. Он полагал, что их переход на сторону врага объяснялся нечеловеческими условиями содержания в нацистских концлагерях и якобы изуродованным большевистской идеологией национальным самосознанием советского человека. Взгляды на Русское освободительное движение Деникин выразил в двух неопубликованных очерках «Генерал Власов и власовцы» и «Мировая война. Россия и зарубежье»[71].
В июне 1945 года после капитуляции Германии Деникин возвратился в Париж.
Переезд в США[править | править вики-текст]
Усилившееся после Второй мировой войны советское влияние в странах Европы вынудило генерала покинуть Францию. В СССР было известно о патриотической позиции Деникина во время Второй мировой войны, и Сталин не ставил перед правительствами стран антигитлеровской коалиции вопрос о насильственной депортации Деникина в советское государство. Но сам Деникин не имел точных сведений на этот счёт и испытывал определённый дискомфорт и опасение за свою жизнь. К тому же Деникин ощущал, что под прямым или косвенным советским контролем ему была ограничена возможность высказывать в печати свои взгляды[2]:576—577.
Получить американскую визу по квоте для русских эмигрантов оказалось затруднительно, и Деникин с женой как родившиеся на территории современной Польши смогли оформить американскую эмиграционную визу через польское посольство[13]:293. Оставив дочь Марину в Париже, 21 ноября 1945 года они уехали в Дьеп[2]:578[13]:293, оттуда через Ньюхевен попали в Лондон. 8 декабря 1945 года семейство Деникиных сошло с трапа парохода в Нью-Йорке[2]:579.
В США продолжил работу над книгой «Моя жизнь». В январе 1946 года обратился к генералу Дуайту Эйзенхауэру с призывом остановить насильственную выдачу в СССР бывших советских граждан, вступивших в годы войны в германские военные формирования[15]. Выступал с публичными докладами: в январе он прочитал в Нью-Йорке лекцию «Мировая война и русская военная эмиграция», 5 февраля выступил перед аудиторией в 700 человек на конференции в Манхеттенском центре[2]:589. Весной 1946 года часто посещал Нью-Йоркскую публичную библиотеку на 42-й улице[2]:590.
Летом 1946 года выступил с меморандумом «Русский вопрос», адресованным правительствам Великобритании и США, в котором, допуская военное столкновение ведущих держав Запада с советской Россией с целью свержения господства коммунистов, предостерегал их от намерений провести в таком случае расчленение России[71].
Перед своей кончиной по приглашению знакомых выехал на отдых на ферму возле озера Мичиган, где 20 июня 1947 года его сразил первый сердечный приступ, после чего его поместили в госпиталь ближайшего к ферме города Анн-Арбор[2]:591.
Смерть и похороны[править | править вики-текст]
Скончался от сердечного приступа 7 августа 1947 года в больнице Мичиганского университета в Анн-Арборе и был похоронен на кладбище в Детройте. Американские власти похоронили его как главнокомандующего союзной армией с воинскими почестями[15]. 15 декабря 1952 года по решению белоказачьей общины США состоялось перенесение останков генерала Деникина на православное казачье Свято-Владимирское кладбище в городок Кесвилл, в местности Джексон, в штате Нью-Джерси.
Изменения захоронений Деникина
Могила А.И.Деникина в США, начало марта 2005 года.png
Могила в Нью-Джерси, США (1952—2005)
Donskoy monastery 12.jpg
В Москве в Донском монастыре до реконструкции (2005—2009)
Могила Деникиных в Донском монастыре после реконструкции 2008-2009.JPG
После реконструкции и создания мемориала (2009)
Перенос останков в Россию[править | править вики-текст]
Основная статья: Перезахоронение останков Деникина и Ильина в России
3 октября 2005 года прах генерала Антона Ивановича Деникина и его жены Ксении Васильевны (1892—1973) вместе с останками русского философа Ивана Александровича Ильина (1883—1954) и его супруги Натальи Николаевны (1882—1963) был перевезён в Москву для захоронения в Донском монастыре[72]. Перезахоронение было осуществлено в соответствии с поручениями Президента России Владимира Путина и Правительства Российской Федерации с согласия дочери Деникина Марины Антоновны Деникиной-Грей (1919—2005) и организовано Российским фондом культуры.
Оценки[править | править вики-текст]
Общие[править | править вики-текст]
Один из основных советских и российских исследователей биографии Деникина доктор исторических наук Георгий Ипполитов назвал Деникина яркой, диалектически противоречивой и трагической фигурой российской истории[73].
Русский эмигрантский социолог, политолог и историк Николай Тимашев отмечал, что Деникин вошёл в историю прежде всего как руководитель Вооружённых сил Юга России, а его войска из всех сил Белого движения подошли к Москве в годы Гражданской войны максимально близко[6]. Такие оценки разделяются другими авторами[5]:54.
Частыми являются оценки Деникина как последовательного русского патриота, сохранявшего верность России на протяжении всей своей жизни[3]:51[44]:46-47. Нередко исследователями и биографами высоко оцениваются моральные качества Деникина[8]. Деникин представляется многими авторами непримиримым врагом советской власти[3], при этом его позиция во время Второй мировой войны, когда он поддерживал Красную армию в её противостоянии с вермахтом, называется патриотической[14].
Историк и писатель, исследователь военной биографии Деникина Владимир Черкасов-Георгиевский изобразил психологический портрет Деникина, где представил его как типичного либерального военного интеллигента, особый сорт церковно-православного человека с «республиканским» акцентом, для которых характерны импульсивность, эклектика, мешанина, отсутствие цельного монолита. Такие люди «непредрешенчески» нерешительны, и именно они, по мнению автора, породили Керенского и феврализм в России. В Деникине «интеллигентски расхожее» пыталось ужиться «с подлинным православным аскетизмом»[74][75]:20.
Американский историк Питер Кенез писал, что Деникин в течение всей жизни всегда чётко отождествлял себя с православием и принадлежностью к русской цивилизации и культуре, а во время Гражданской войны был одним из самых бескомпромиссных защитников единства России, борясь с отделением от неё национальных окраин[76].
Историк Игорь Ходаков, рассуждая о причинах поражения Белого движения, писал, что мысли Деникина, как русского интеллигента-идеалиста, были совершенно непонятны простым рабочим и крестьянам[75]:23, на аналогичную проблему обращал внимание американский историк Питер Кенез[77]. Согласно оценке историка Людмилы Антоновой, Деникин является феноменом русской истории и культуры, его мысли и политические взгляды являются достижением русской цивилизации и «представляют позитивный потенциал для сегодняшней России»[78].
Доктор исторических наук Владимир Федюк пишет, что Деникин в 1918 году так и не смог стать харизматичным лидером по причине того, что в отличие от большевиков, создававших новую государственность на принципе реального великодержавия, продолжал оставаться на позициях декларативного великодержавия[79][80]. Иоффе пишет, что Деникин по политическим убеждениям являлся представителем российского либерализма, таким убеждениям остался верен до конца, и именно они сыграли с генералом в Гражданской войне «не лучшую роль»[15]. Оценка политических убеждений Деникина как либеральных характерна также для многих других современных авторов.
Современное состояние изучения Деникина оценивается в российской историографии как продолжающее содержать множество нерешённых дискуссионных вопросов[78], а также, по мнению Панова, и носить отпечаток политической конъюнктуры[81].
В советской историографии[править | править вики-текст]
См. также: Деникинщина
В 1920-е годы советские историки характеризовали Деникина как политика, который стремился найти «какую-то среднюю линию между крайней реакцией и „либерализмом“ и по своим взглядам „приближался к правому октябризму“»[82], а позднее правление Деникина в советской историографии стало рассматриваться как «неограниченная диктатура»[83][84]. Исследователь публицистики Деникина, кандидат исторических наук Денис Панов пишет, что в 1930—1950-е годы в советской историографии сложились штампы в оценке Деникина (а также других деятелей Белого движения): «контрреволюционное отребье», «белогвардейское охвостье», «лакеи империализма» и др. «В некоторых исторических работах (А. Кабешева, Ф. Кузнецова) белые генералы превращаются „в карикатурные персонажи“, низводятся „до роли злых разбойников из детской сказки“», — пишет Панов[81].
Советской историографической реалией в исследовании военной и политической деятельности Деникина в годы Гражданской войны являлось представление Деникина как создателя «деникинщины»[85], характеризуемой в качестве военной диктатуры генерала, контрреволюционного, реакционного режима. Характерным являлось ошибочное[73]:198—199заявление о монархическо-реставрационном характере политики Деникина, его связи с империалистическими силами Антанты, осуществлявшими поход против Советской России. Демократические лозунги Деникина о созыве Учредительного собрания представлялись прикрытием монархических целей. В целом в советской исторической науке сложился обличительный уклон в освещении событий и явлений, связанных с Деникиным[73]:198—200.
По мнению Антоновой, в современной науке многие оценки Деникина советской историографией преимущественно воспринимаются необъективными[78]. Ипполитов пишет, что в изучении этой проблемы в советской науке не было достигнуто серьёзных успехов, потому что «в условиях отсутствия творческой свободы не представлялось возможным исследовать проблемы Белого движения, в том числе и деятельности генерала Деникина»[73]:200. Панов пишет о советских оценках как о «далёких от объективности и беспристрастности»[81].
В украинской историографии после 1991 года[править | править вики-текст]
Современная украинская историография изучает Деникина преимущественно в контексте пребывания подконтрольных ему вооружённых сил на территории Украины и представляет его создателем режима военной диктатуры на Украине. Распространена его критика за ярко выраженную антиукраинскую позицию, которая нашла отражение в изданном летом 1919 года обращении Деникина «К населению Малороссии», согласно которому запрещалось название Украина, заменяемое на Юг России, происходило закрытие украинских учреждений, украинское движение оглашалось «изменническим». Также созданному Деникиным режиму на территории Украины инкриминируется антисемитизм, еврейские погромы и карательные экспедиции против крестьянства[86].